Боярыня Вера Шелога

Власьевна

Вот, матушка-боярышня, так поднизь!..
Гляди-ка-ся, как жемчуг-то подобран —
роса на травке... эдакую поднизь
не то что королевишне носить,
хоть бы самой царице, право слово!

(Подходит к Надежде.)

Прикинем-ка к волосикам твоим
шелковым...

(Примеривает поднизь.)

Куда как разуборно!...
Сама-то ты жемчужина в окате,
аль камешек лазоревый. Во Пскове
красавиц нету супротив тебя,
опричь твоей сестры.

Надежда

(в раздумьи)
Не знаешь, няня,
о чём сестра тоскует?

Власьевна

(Кладёт поднизь на пяльцы и вздыхает.)

Знает грудь,
да подоплёка... Муженёк не едет,
вот и тоскует... Порознь-то давненько,
а молодой жене без мужа скучно.

Надежда

Такая все печальная, такая
понурая... Словечка не промолвит;
сидит себе весь день над колыбелью
и Оленьку целует.

Власьевна

Эх, Надежда!
Как выйдешь замуж, так сама узнаешь
в ту пору, — каково оно легко
и мужа-то любить, и деток нянчить.
Вот погоди: твой женишок, князь Юрий,
с боярином вернётся из похода —
уж плачь не плачь, а косу расплету.

Надежда

(Наклоняется над пяльцами.)

Заплачешь, коли суженый невзрачен.

Власьевна

Князь Юрий-то? Да что ты, бог с тобой!
Не грех тебе?... Да эдакого князя
все девицы с руками оторвут...
Бывало, он по улице поедет —
конь, что твой зверь: и фыркает, и пляшет,
да на дыбки, а он-то, рассоколик,
сидит себе на нём и в ус не дует;
знай, шапочку соболью оправляет,
да встряхивает кудрями, а сам
на терем наш всё смотрит, всё-то смотрит...
А ты: невзрачен!

(Бьёт об полы руками.)

Дура же я, дура!
И невдомёк, что ты меня морочишь:
давно ль сама хвалила жениха?

Надежда

(улыбаясь)
Я пошутила.

Вера

(за сценой)
Баю-бай-бай-бай!

Надежда

Оленька проснулась.
Ведь это мы с тобою разбудили.

Вера

(за сценой)
Баю-бай-бай-бай!

Власьевна

Припрятать поднизь да сходить на погреб.

(Запирает поднизь в ларец и уходит в сенную дверь.)

Вера

(за сценой)
Баю-бай-бай-бай,
баю-бай-бай-бай.
Баю-баюшки баю,
баю Оленьку мою!
Что на зорьке на зоре,
о весенней о поре,
птички божии поют,
в тёмном лесе гнёзда вьют.
Баю-баюшки баю,
баю Оленьку мою!
Соловейко-соловей!
Ты гнезда себе не вей:
прилетай ты в наш садок,
под высокий теремок.
Баю-баюшки баю,
баю Оленьку мою!
По кусточкам попорхать,
спелых ягод поклевать,
солнцем крылышки пригреть,
Оле песенку пропеть.
Баю-баюшки баю,
баю Оленьку мою!

(Вера входит в светлицу.)

Надежда

(к Вере)
Что, Оленька под песенку твою
заснула?

Вера

(Садится на стул.)

Да. А ты чему смеялась?

Надежда

Я с Власьевной: она хвалила князя,
а я его бранила.

Вера

Жениха-то?

Надежда

Ведь я шутя.

Вера

(улыбаясь)
А любишь не на шутку?

Надежда

Не знаю как: люблю иль не люблю...
Как здесь он был, так я его боялась,
а как уехал, словно стало жалко...
Теперь-то вот хоть бы глазком взглянула,
да не на что. Когда ж они вернутся?
Пора бы им порадовать...

Вера

(потупившись)
Пора...

Надежда

Давно твой муж под Колывань уехал?

Вера

Давно...

Надежда

И Олю не видал, сестрица?

Вера

(задыхаясь)
Нет...

Надежда

Да как же он утешится, сердечный!
Как расцелует Оленьку!

Вера

Молчи!
Не режь меня...

Надежда

Господь с тобою, Вера.

Вера

(падая на колени)
Сестра, сестра, я мужа обманула:
моя малютка — не его ребёнок!

Надежда

(поднимая Веру)
Голубушка сестрица, полно, полно!
Перекрестися... Что ты говоришь?
Опомнися!

Вера

(Опускается на стул.)

Опомнюсь я в могиле.

(Надежда хочет её обнять.)

Не подходи ко мне, не оскверняйся:
я грешница, я клятву преступила.
Нет у меня ни друга, ни сестры!

Надежда

(обнимает и целует Веру)

Мой друг! Сестра... не надрывай мне сердца...
Господь простит. Давай ему молиться...

Вера

Надежда, мне не замолить греха,
не выплакать у господа прощенья,
не смыть с души моей любви проклятой,
не смыть со щёк проклятых поцелуев
любовника...

(Отирает слёзы.)

Надежда

И слёзы на счету
у господа...

Вера

Нет, жребий мой выпал!
И как мне быть, я твёрдо порешила...
Приедет муж, подам ему топор,
Скажу: «Пришла с тобою распроститься.
Прискучил мне твой свычай и обычай,
нашла себе я друга помоложе
да над тобой, седым, и насмеялась!
Ищи себе хозяюшку другую
получше, да почище, а с меня
снимай и стыд, и голову»...

Надежда

Ах, Вера!
Как у тебя язык-то повернулся
На эту речь греховную? Татарин,
и тот своей хозяйки не зарежет,
а твой Иван Семёнович — крещёный!
Ну пригрозит, посердится, потужит,
да и простит...

Вера

Не надо мне прощенья
и милостей! Я мужу не жена.
И никогда женой ему не буду:
люблю другого, и любови этой
муж и ножом не вырежет из сердца.

(Обнимает Надежду.)

Ох, не кори! И ты бы полюбила,
когда б ему в недобрый час попалась
на зоркий глаз, на ласковое слово...
И ты бы грех на душу приняла!

Надежда

Да кто ж такой?

Вера

Не спрашивай, Надежда!
Не вымолвить, а то язык отсохнет.
Я и в молитвах шёпотом боюся
произнести желанное словечко,
назвать его по имени...

(Хватает Надежду за руку.)

Послушай!
Грех говорить, да и молчать не в силу.
Хоть казнися, да выслушай...

Надежда

(припадая головой к плечу Веры)
Не бойся:
я не стыжусь...
И вышла из подростков.

Вера

Так слушай же! Шла замуж я неволей...
Привыкла после... Мой Иван Семёныч
души во мне не чаял. Так мы жили
с ним до весны... Весною слышно стало:
на немцев рать сбирают. Мой хозяин,
куда тужил, что надо нам расстаться.
Пошёл в поход... Вот прискакал гонец:
«Сломали немцев — бог послал победу.
Царь будет в Псков, и наши с ним вернутся».
Приехал царь, вернулися и наши,
а мужа нет: остался на стороже
под Колыванью — словно не надолго.
Взяв девушек с собою, я пошла
угодникам печерским поклониться...
Ты не была в монастыре?

Надежда

В Печерском?
Нет, не была...

Вера

Туда дорога лесом...
А лес густой: берёзы да осины
переплелися, спутались ветвями,
как волоса; а солнышко, как зайчик,
по молодым кустам перебегает;
мох, что ковёр шелковый под ногами...
А впереди деревья гуще-гуще,
темней-темнее: так к себе и манят...
Вот слышится мне, будто бы кукушка
кукует где-то, только далеко...
Дай, думаю, послушаю поближе:
надолго ль бог грехам моим потерпит?
Аукнула и побежала дальше.
На ту беду моя кукушка смолкла;
куда идти — не знаю, да и полно...
По сторонам гляжу, ищу дороги...
Я крикнула, чу! кто-то отозвался...
Я на голос скорей бежать, бежать.
Не из лесу бегу, а прямо в лес!
Трущоба, глушь! А сучья, словно руки,
так вот тебя за полы и хватают...
Страх обуял, споткнулась я, упала.
Тут из очей и выкатился свет...

Надежда

Как ты жива осталась?.. Слушать страх!..

Вера

Не страшен страх, а страшен грех, Надежда.
Ну!.. Что со мною было, я не знаю...
Как сквозь просонок слышала: кричали,
трубили в рог... Очнулася я поздно,
уж сумерки... В каком-то я шатре...
Гляжу: ковёр подостлан подо мною,
а в головах камчатная подушка,
и парчевой попоной я покрыта...
Кругом собаки лают, кони ржут,
народ гуторит...

Надежда

Что ж это такое?
Бояре что ль охотилися?

Вера

Он...
Приподняла я голову — подходит...
А вижу я, что из бояр боярин.
По речи слышно: голос так и льётся;
что за осанка, что за рост и плечи!..
Сказал он мне: «Мужёвая жена,
аль красная девица, отзовися;
мы до дому проводим». Я молчу.
Сверкнул глазами он и вышел вон...
А там, уж как свезли меня домой,
не помню.

Надежда

Вера? Знаешь ли ты что?
И я бы также полюбила...

Вера

Надя,
да ты скажи мне, как же не любить-то?
Душа из тела рвётся... Ты послушай!

(Слышны отдалённые звуки труб.)

Надежда

(в смущении, прислушиваясь)
Что это? Трубы?

Вера

Пусть себе их трубят!
Дослушай лучше песенку мою.
Проснулася я ночью на постели:
щемит мне сердце — сладко таково;
по телу дрожь, как искры, присекает;
коса трещит, вертится изголовье;
в глазах круги огнёвые пошли...
Вскочила я, окошко отворила,
Дышу, дышу всей грудью, а в саду
роса дымится и укропом пахнет,
и под окном в траве поёт кузнечик...
А он как тут да шасть из-за угла,
да пошептом промолвил: «Эх, молодка!
Аль ласковым глазком на нас не взглянешь?
Аль белою рукою не поманишь?
Пустила бы в светёлку...» Я шатнулась
и о косяк ударилась плечом,
а самоё трясёт как в лихоманке...
Сказать хотела: «Отойди, проклятый!»
А молвила: «Влезай же, что ль, скорее!»
Уж видно бог попутал за грехи!..

(Трубы слышнее. Надежда глядит в окно. Вера опускает голову на руки и плачет.)

(вставая)
Да что тут! Вырвал сердце мне из груди,
как из гнезда бескрылую касатку.
Ударил оземь, да и прочь пошёл.

(Ходит по светлице.)

Жену завёл, Настасьею зовут;
Романовной по батьке величают.
Уж я б её, лебёдку, угостила,
да не достанешь: руки коротки!

(Трубы ещё ближе.)

Надежда

(Отскакивает в испуге от окна.)

Они, они! Иван Семёныч с князем!

Вера

Муж!

Надежда

Убеги, голубушка-сестрица!..
Я не пущу их!

Вера

(ломая руки)
Матушка, не выдай!
Дай унести мне Оленьку: убьёт!

(Бежит к двери налево.)

Надежда

Скорей, скорей!.. Ворота отворили...
Скорей, идут по лестнице... Скорей!

(Сенная дверь растворяется. На пороге показываются боярин Шелога и князь Токмаков; оба в кольчугах и шлемах.)

Шелога

Здорово! Дорогих гостей не ждали?

(Снимает шлем. Вера стоит у боковой двери в беспамятстве, как бы заслоняя дорогу мужу.)

Вера

Оставь, оставь!..

Шелога

Аль мужа не признала?
Знать, с немцами и сам я немцем стал.
Здорово, Вера! Дай поцеловаться.
Кажися, год промаялись.

(Хочет её обнять.)

Вера

(отскакивая от него)
Не тронь,
не тронь ребенка!

Шелога

Hаше место свято!
Ребёнка?.. Как ребёнка?..

Вера

(отбегая к окну)
Отойди!
В окошко кинусь...

Шелога

Господи помилуй!..
Неужто я на смертный грех явился!..
Жена!.. А чей ребёнок этот?..

Надежда

(падая на колени)
Мой!